Преодолевая препятствия - Страница 24

К оглавлению

— Да! Кто там?

— Реджи, привет, это я, Габби.

— О, Габби! Какая неожиданность. — Он заметно сбавил громкость и, как ей показалось, поскучнел.

— Как дела, Реджи? Как поживаешь? — Она сделала вид, что не заметила его прохладного приема.

— Страшно занят. Дел по горло. Покурить некогда.

— О, извини. Я на минутку. Только хотела узнать, как там обстоит дело с машиной моего клиента. Она уже готова?

В трубке послышалось сопение. Потом ее собеседник нехотя ответил:

— Знаешь, мне необходимо сегодня закончить с комбайном Треммера, и потом я сразу же примусь за машину того парня. Вечером позвоню, идет? Честное слово, Габби, его машина — следующая. Поверишь, я сегодня спать лег в четыре утра! Сделаю быстро. Завтра же будет готова. Договорились?

— Нет, Реджи, не договорились, — возразила Габриелла. — Что значит «сделаешь быстро»? Он сказал, ему до самого Западного побережья добираться. Еще не хватало, чтобы он отъехал на двести миль и снова сломался. Я вроде как рекламировала тебя, сказала, ты лучший механик в округе, а ты хочешь кое-как…

— Ладно-ладно, понял, не читай мораль. В общем, сейчас закончу с треммеровой развалюхой и сразу же примусь за тачку твоего парня. Все, пока. Вечером позвоню. — И он швырнул трубку.

А Габриелла облегченно перевела дух. И действительно, что это она заволновалась? Всем ведь прекрасно известно, какой Реджи волокитчик. Вот и отец так вчера говорил.

Хэнк, между прочим, почему-то даже не упомянул о машине, когда уходил утром, словно и не очень-то озабочен скорейшим отъездом. А ведь вроде бы торопился… Куда он, интересно, едет и зачем?

И Габриелла, сама того не замечая, снова погрузилась в свои неясные мечтания-размышления, которые, однако, вскоре были прерваны самым грубым образом — телефонным звонком. Она вздрогнула и схватила трубку.

— «Парсонс и Парсонс, поставки и контракты».

— Габриелла, привет, это Джек. Решил вот узнать, как ты себя чувствуешь.

Черт, мысленно выругалась она, как же он некстати! Но милейшим голосом ответила:

— Здравствуй, Джек. Спасибо за беспокойство, мне немного лучше. Голова уже прошла, но… — Она заколебалась, не зная, что бы такое сказать, чтобы сразу же исключить возможность еще одного приглашения с его стороны.

Но Джек Мортон и не нуждался в более откровенных намеках, чем это легкое, едва ощутимое колебание в ее голосе.

— О, конечно, не так сразу. Женщины — существа нежные. Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет-нет, простое недомогание. Скоро все будет в порядке, — заверила она, радуясь проявленному им такту.

— Что ж, отдыхай и выздоравливай поскорее. Надеюсь скоро увидеть тебя.

— Непременно, Джек. Еще раз спасибо за внимание. И за вчерашний обед тоже. Мне так неловко, что я…

Он, как истинный джентльмен, отмел ее извинения.

— Я был чертовски рад нашей встрече. И я все понимаю, не волнуйся. Ну, до скорого, Габби.

— До скорого, — эхом отозвалась она. И облегченно вздохнула, когда связь окончательно прервалась.

Ну и дела! А ведь Джек-то, пожалуй, и впрямь проявляет к ней интерес. Три года ничего, кроме удушающих тоски и одиночества, а теперь вдруг сразу двое, одновременно…

Она засмеялась, махнула рукой и сказала вслух:

— Не придумывай себе красивой сказки, Габби, малышка. И ни на что не надейся. Помни, чем все это кончается.

Но несмотря на столь строгое внушение, продолжала свою скучную работу с радостной улыбкой на губах, мысленно снова и снова возвращаясь к предстоящему вечеру…

8

Габриелла мчалась домой, не чувствуя привычного груза свинцовой усталости не от количества сделанного за день, а от гнетущего ощущения пустоты. Сегодня все было иначе. Сегодня ее ждал спокойный и приятный вечер с отцом, внезапно, похоже, решившим завершить затянувшийся траур и вернуться к жизни. А потом… о, потом, когда он уснет, она наденет что-нибудь сексуально-обольстительное и спустится вниз, в номер четыре, где ее встретит и примет в свои нежные и сильные объятия он, Хэнк… Хэнк Сандерс, а не мерзавец Арти.

И будь она проклята, если потратит эти драгоценные часы на разговоры!

После — да, возможно. Но не до того, как еще раз, и хотелось бы не один, вкусит сладость его любви.

Любви? Эй, детка, очнись и подумай, что за ерунду ты несешь! — строго приказала она себе, но поспешила отмахнуться от благоразумных увещеваний.

Да, любви. Он сказал, что любит меня! Так красиво сказал… И я ему верю, отозвался мягкий голос ее истинного «я» — ласкового, нежного, полного светлых надежд и ожиданий, того самого, который она старательно подавляла в себе эти долгие и тяжелые последние годы.

И отлично. Он не лгал. Только любит он не тебя, а трахать тебя. А это немножко другое, милая…

Не немножко, а совсем другое. Не думай, что я этого не понимаю.

Ну так тогда и не веди себя подобно изголодавшейся по любви дуре.

Это почему же? Я действительно изголодалась по любви. Мне двадцать шесть, даже с половиной, а меня так никто еще и не любил, кроме отца.

А как же твой драгоценный Арти? Высокий светловолосый красавец, по которому ты с ума сходила?

Ха! Нашла о ком вспомнить! Уже даже я поняла, что никакой любви между нами не было.

Это я его любила, я! А он… Да что говорить! Ты сама отлично все знаешь.

Неизвестно, до чего бы довела ее эта внутренняя беседа, полная разногласий, если бы впереди не замаячил мотель.

Черт, опять половина лампочек на вывеске не горит, заметила Габриелла, моментально объединив обе половины своего «я». Наверное, и на шоссе не лучше дело обстоит. Никудышный из меня управляющий… У Сэмми все всегда пребывало в полном порядке, поэтому к ней и не ленились заезжать.